ДВЕ ПРОФЕССИИ ДМИТРИЯ КУЗНЕЦОВА

В прошлом году заведующему отделения реанимации и анестезиологии Соликамской городской больницы Дмитрию Валерьевичу вручили Почётную грамоту министерства здравоохранения Российской Федерации, в этом – Благодарственное письмо от главы Соликамского городского округа. Сегодня наш разговор с врачом – о врачах.

Дорогого стоило уже его решение вернуться после окончания лечебного факультета мединститута в родной Соликамск. Выбор был однозначен:

«Я и не рассматривал другие территории – это мой город, здесь жили мои бабушка, дедушка, родители»

Придя, не испугался этого «пограничного» состояния пациентов в реанимации и ответственности в качестве анестезиолога. Знал, где предстоит работать.

Коллектив не только дружелюбно встретил молодого специалиста – коллеги щедро делились своим опытом. Дмитрий Валерьевич по-тёплому вспоминает своих наставников – Игоря Сергеевича Малыгина, возглавлявшего вторую городскую больницу, Леонида Борисовича Коннова, в ту пору заместителю главврача, Вячеслава Васильевича Подшивалова, стоявшему «у руля» отделения.

Спустя какое-то время руководство отделением доверили Дмитрию Валерьевичу.

И сегодня у нас коллектив профессионалов-единомышленников, где работает принцип трёх «В» – взаимовыручка, взаимоуважение, взаимопонимание,– говорит он, который даже свои награды «делит» на весь персонал. – У нас традиционно сильный коллектив – профессионалов-единомышленников.

- Врачи в реанимации – сродни волшебникам. Но ведь и участие медицинских сёстёр в реанимационном процессе важно, поскольку пациенты в отделении, по сути, между жизнью и смертью? – спрашиваю Дмитрия Валерьевича.

- Крайне важно, на них лежит большая нагрузка, – отвечает он. – Более того, особенно в сегодняшней ситуации не оценить степени важности каждого из звеньев – от главврачей до санитарочек. Вся система должна работать целостно, устойчиво, прогнозируемо. Один в поле не воин – это аксиома. Только тогда, когда есть единый коллектив, когда есть стабильность в лечении, можно добиться результатов. А в одиночку, будь ты хоть семь пядей во лбу, ничего не сделаешь.

- В предыдущем интервью Вы говорили, что каждый из пациентов в реанимации остаётся для вас личностью, несмотря на то что в отделении в отделении лежат люди, не реагирующие на внешние раздражители и их состояние можно отследить только по каким-то датчикам. И, наверное, сложно сообщать родным в случае, если вдруг у пациента летальный исход?

- Когда работаешь с человеком, который находится в тяжёлом, критическом состоянии, эмоций нет. В такие моменты – будь то операционная, или реанимация – ты профессионально выполняешь свою работу. Эмоционально переживать можешь потом. Бывало, я и ночью прокручивал происходившее днём: вспоминал детали, переживал, копался в ситуации, анализировал.

У каждого врача сердце отзывается на чужую боль, каждый оставляет от себя пациенту частичку своих эмоций.

Ко всем – и к тем, кто находятся в коме – мы относимся уважительно, проявляем заботу. Их здесь кормят, моют, переворачивают – словом делают всё, что нужно здоровому человеку. Они лежат в реанимации чистые, ухоженные. Пусть длительное время пациент не реагирует ни на что, не может сделать даже элементарного, он всё равно личность, поэтому всё за него делает медперсонал отделения.

И, конечно, мы боремся за их жизнь до последнего. Ну а в случае, когда медицина бессильна и чуда не происходит – самое горькое сообщать о смерти родным. К этому невозможно привыкнуть. И это самое сложное в нашей профессии.

- Дмитрий Валерьевич, кто вы больше – анестезиолог или реаниматолог?

Одно без другого не бывает. Правда, сегодня пытаются разделить, узко специализировать. Но в нашем отделении – такого нет: сегодня даёшь наркоз в операционной, завтра лечишь людей в реанимации. Анестезия шагнула далеко вперёд: стала более управляемой, безопасной, дающей меньше осложнений.

- А пресловутые пять лет за минусом после наркоза?

- Не знаю, откуда взялся этот миф. Жизнь мы сокращаем сами – вредными привычками. А анестезия – лекарство, такой же препарат, как скажем, для стабилизации давления, и её задача – блокировать болевые ощущения при операции, это надёжная защита пациента от хирургической агрессии. Благодаря анестезии хирурги могут добираться до самых дальних мест организма. Операции на сердце, лёгком, головной мозге без анестезии просто невозможны. Представьте, если хирург разрежет человеку живот и начнёт проводить там манипуляции, или вскроет грудную клетку и будет оперировать сердце, тот погибнет от боли.

И если вчерашние препараты могли дать агрессивный выход из наркоза, то сегодняшние позволяют проводить анестезию в комфортных для пациента условиях. На себе испытал.

- Какие хитрые расчёты наркоза нужны, чтобы пациент чересчур долго не спал и под скальпелем не проснулся, ведь у каждого свой порог чувствительности, кроме параметров – роста, веса?

- Анестезиолог мониторит состояние пациента, и, оценив ситуацию, вовремя скорректирует дозу препарата – углубит анестезию или сделает более поверхностной – в зависимости от индивидуальных особенностей, от степени травматичности операции.

Современное обезболивание наркоз – многокомпонентный: используются анестетики, отключающие сознание, анальгетики, блокирующие проведение нервных импульсов, мышечные релаксанты, блокирующие нейромышечную передачу импульсов, вызывающие временный паралич, чтобы хирургам облегчить доступ в тот или иной участок тела. Поэтому благодаря анестезии и хирургия смогла шагнуть очень далеко. Эти два направления медицины не могут друг без друга, они равнозначно важны. И развиваются параллельно.

- А есть такие люди, которым не подходят привычная анестезия?

- Да, некоторым противопоказана или должна применяться с осторожностью. Но сегодня препаратов много, у врача есть выбор, чтобы правильно подобрать и исключить риски.

- Оценили пациенты и то, что можно отключить, скажем, одну конечность при полном сознании…

- Да, сейчас широко используется и сегментарная «заморозка» – с помощью позвоночного анестетика. Это уже другой вид анестезии, при котором блокируем корешки спинномозговых нервов.

- Мы с вами встречаемся не в первый раз, и я отмечаю, что вы обладаете необходимым «набором» для врача – профессионализмом и человеколюбием. По-моему, одно без другого у людей в белых халатах быть не должно…

- Для меня, как и для большинства врачей, некое кредо: относиться к пациентам так, как относился бы в аналогичной ситуации к своим близким. Некоторые врачи могут быть эмоционально скудны, но они не менее человеколюбивы. Я как-то говорил, что с виду грубоватый врач может быть профи высокого уровня и человек с доброй душой.

Сегодня уже можно говорить о династии Кузнецовых: дядя Дмитрия Валерьевича – военный врач, мама почти 50 лет работает фельдшером в Соликамской детской больнице, и уже его дочь работает врачом-терапевтом. Три поколения: честь и хвала!